Кумская
пророчица |
|||
Давным-давно, лет за 600 до Рождества Христова, к римскому царю Тарквинию как-то пришла древняя старуха и предложила ему купить девять книг, написанных на пальмовых листах, причем цену заломила немыслимую. Царь только посмеялся. Тогда загадочная посетительница бросила три книги в огонь, а за остальные шесть потребовала те же деньги. Тарквиний Гордый, оправдывая прозвище, упирался. Старуха сожгла еще три и продолжала настаивать на своем. Тогда царь сдался и взял-таки оставшиеся книги, заплатив шантажистке сполна. Получив желаемое, старуха отправилась туда, откуда, собственно, и явилась, — в окрестности Неаполя, где в городе Кумы, близ Аполлонова храма, находилась пещера, место ее «постоянной прописки» вот уже тысячу лет. |
|
|
|
| Разумеется, это была она,
знаменитая Сивилла Кумская, которая на заре своей
карьеры предсказала Троянскую войну, затем судьбу Энея, легендарного
основателя Римского государства, будущее его царственных потомков
и даже, как говорят, пришествие Христа. Первое упоминание о ней, по
свидетельству Плутарха, принадлежит Гераклиту, жившему в VI—V вв.
до н. э. Родом она была из малоазийско-го города Эритреи и в юности,
говорят, обладала удивительной красотой. Аполлон, бог-покровитель
тамошних мест, как водится, пленился ее прелестями, а вздорная девица
потребовала от него поистине божественного дара: столько лет жизни,
сколько песчинок на эритрейском взморье. Аполлон был простодушен,
Сивилла — изворотлива, результат — предрешен. Она осталась девственницей,
но обиженный бог велел ей убраться подальше: только вдали от родной
земли его «подарок» обретал силу. Так Сивилла оказалась в Кумах. Должно быть, она не слишком еще состарилась, когда в городе, ставшем для нее новой родиной, ее посетил Эней. Он покинул горящую Трою, долго скитался по морю, снискал любовь карфагенской царицы Дидоны, оставил ее и вот приплыл к италийским берегам. Надо сказать, все это годами прежде ему предсказала троянская царевна Кассандра. Ей, правда, никто никогда не верил, не оказался исключением и Эней. Теперь все сбылось, и «илион-ский беженец», должно быть, проникнувшись уважением к вещуньям всякого рода, пришел к Сивилле. Она удовлетворила его любопытство и даже сводила «на экскурсию» в подземное царство мертвых. А что до ее утешительных обещаний, то они вполне оправдались: потомки Энея крепко держали в руках римскую власть. Недаром Гай Юлий Цезарь вел свой род от Юла, сына Энея. Одно поколение сменяло другое, только Сивилла не знала смерти. Она одряхлела и уже не показывалась людям, вещая из глубины своей пещеры, где, как говорят, из ста дверей одновременно звучало сто голосов. Увы, слишком поздно она поняла свою ошибку: требуя нескончаемой жизни, она забыла попросить у бога и вечной юности. Петроний, живший уже в первом столетии нашей эры, упомянул в своем «Сатириконе» жутковатые забавы кумских детишек. Те подвешивали за горлышко бутылку и, окружив ее, спрашивали: «Сивилла, чего хочешь?». И голос из бутылки ответствовал: «Умереть хочу». Как знать — может, она с годами действительно скукожилась до размеров паучка, а может, современник Нерона таким причудливым способом хотел передать тогдашнюю атмосферу всеобщего неуважения и цинизма? Так или иначе, куманцы в конце концов сжалились над изможденной годами старухой и привезли ей горсть эритрей-ской земли. Увидев столь памятный ей песок, Сивилла испустила дух. Однако голос ее продолжал звучать в куманском гроте, а купленные Тарквинием книги — лежать в пещере под Капитолийским холмом. К ним были приставлены специальные жрецы, в чьи обязанности входило не только охранять бесценную реликвию, но и толковать вдохновленные Аполлоном гекзаметры. К священным книгам обращались за советом в случае особой опасности для Рима или при туманных и зловещих знамениях. Тех же, кто осмеливался разглашать их содержание, зашивали в мешок и бросали в Тибр. Поскольку считалось, что устами Сивиллы говорит сам Аполлон, именно он оказался первым из греческих богов, покоривших римское царство. Никакой закон не принимался, ни один обряд не осуществлялся в Риме без того, чтоб не заручиться мнением «Книг судеб», как называли сивилли-но наследие. Надо заметить, что этот случай по-своему уникален. Римляне часто предсказывали будущее по ударам грома, полету птиц и другим знамениям или наблюдая состояние внутренностей жертвенных животных. Оракулов, в отличие от греков, они не уважали. Сивилла оказалась исключением. В 83 г. до н. э. на Капитолии случился грандиозный пожар, и драгоценные книги, предмет знаменитой сделки Сивиллы с Тарквинием, были уничтожены. Может быть, закат великой империи начался именно с этого пепелища. Во всяком случае, государственные мужи сим происшествием были весьма встревожены и постарались по мере возможности поправить дело. Уже через семь лет специальное посольство было направлено сенатом в малоазийскую Эритрею, и вскоре около тысячи стихов, якобы списанных частными лицами из «Книги судеб», было доставлено в Рим. Помимо Эритреи, любознательные коллекционеры отыскались и на Самосе, и в Африке, и на Сицилии. Были ли восстановлены утраченные тексты, неизвестно, но то, что в результате проведенных изысканий появилось много новых «откровений», непреложный факт: ведь собранные пророчества на сей раз составили 12 книг. Конечно, сивиллина мудрость, обрывки которой вдруг стали искать по всем закоулкам италийских колоний, утратив тайну, почти потеряла и авторитет. По рукам стали ходить совершенно истинные «Сивиллины книги», в которых всегда можно было найти что-то к случаю. Неофициальных оракулов распространилось так много, что уже Августу (жившему на рубеже старой и новой эр) пришлось принимать меры по устранению «подрывной» литературы: греческие и латинские пророческие книги, число коих превысило две тысячи, были у населения изъяты и сожжены. Более того, совершенно неожиданно для властей даже в новый «канонический» текст священных книг закрались довольно сомнительные высказывания. То тут, то там встречались порицания Рима и пророчества о его скором и катастрофическом конце. Сивилла, состоящая на «государственной службе», нежданно оказалась едва ли не диссиденткой. Да и можно ли было ожидать от нее иного? Ее новые откровения были собраны в тех местах, где давно уже зрело недовольство Римом. Говорили о приходе новых царей, о смерти старых богов, и сивилла каждой страницей своих книг это подтверждала. Надо сказать, что еще «при жизни» Сивиллы ее имя стало нарицательным, и у нашей куманской знакомицы появились конкурентки. Они, впрочем, как гласит предание, на месте не сидели, а исправно бродили по землям Средиземноморья и вдохновенно просвещали народ относительно близкого и отдаленного будущего. Поначалу говорили о двоих, затем число их возросло до четырех, потом — до десяти, и, наконец, на двенадцати счет был закрыт. «Состав участниц» той или иной группы довольно сильно варьировался, хотя Кум-ско-Эритрейская сивилла, как правило, могла рассчитывать на «постоянное членство» во всех списках. Впрочем, ее довольно часто сажали «на два стула» разом, поминая Кумскую и Эритрейскую пророчиц отдельно. Шло время, и сивиллам (пусть не лично, а при посредничестве своих текстов) пришлось столкнуться с христианством, — взаимоотношения складывались непросто. В 405 году, когда новая религия набирала силу, римский полководец и фактический правитель западной части империи Стилихон, посчитав «Сивиллины книги» пережитком язычества, безжалостно предал их огню. Так они были уволены с государственной службы в имперском Риме, но вскоре обрели весьма могущественного покровителя, а его стараниями — более чем почетную должность. Священные тексты исчезли из Капитолия, но, невзирая на усердие римских «чистоплюев», в избытке бродили «по рукам». Уже в начале IV в. они входили в состав разнообразных древних трактатов, а в VI в. «организовались» в общий корпус «Сивиллиных книг», которые худо-бедно дожили и до нашего времени. Казалось бы, как они могли прийтись ко двору новой религии? Однако дело оказалось сложнее. Безымянные составители находили в них явные пророчества о Божественной и Животворящей Троице, о пришествии Христа, его чудесах и воскресении, о будущем Страшном суде. Как водится, отыскались свидетельства и о том, что к одной из сивилл — Тибуртинской — в свое время пришел за советом импе- ратор Август. Римский сенат как раз постановил праздновать апофеоз — обожествление римского императора, и тот спросил прорицательницу, соглашаться ли ему на это. В ответ она предсказала приход младенца, который будет могущественнее всех римских богов. Небеса разверзлись, и Август узрел Деву Марию с младенцем Христом на руках. Этот эпизод позднее встречался и в христианской живописи: императора изображали снимающим свою корону в знак преклонения перед истинным Богом. Вообще европейская живопись оказалась к сивиллам весьма благосклонна. Достаточно напомнить, что дюжина древних вещуний увековечена рукою Микеланджело на фресках Сикстинской капеллы в Ватикане. С ними соседствуют и двенадцать ветхозаветных пророков. Кстати сказать, это неожиданное соседство лишний раз напоминает о той роли, которую уготовила сивиллам средневековая западная Церковь. Тогда как пророки оказались мостом между иудейской религией и христианством, сивиллам выпала честь связать с христианской эпохой греко-римский мир. С чем они, как видим, и справились не без пользы для себя. С веками, конечно, они вновь утратили свое высокое «культовое» значение, спустились с пьедесталов и опять, как в былые времена, «смешались с толпой». Теперь уже само их имя стало для многих той народной «Сивиллиной книгой», из коей каждый черпает все, что ему нужно. |
| --------------------------------- |